ЗЕРКАЛО Запорожья

Заместитель председателя Социалистической партии Украинв Валентина Семенюк-Самсоненко дала обширное интервью еженедельнику "Дело".

Валентина Петровна, как Вы в целом оцениваете приватизацию в Украине?

Ее можно разделить на два этапа. Первый этап, разгосударствления, начинался с самой страшной, на мой взгляд, ошибки – когда на законодательном уровне сделали руководителей предприятий зависимыми от трудовых коллективов. В результате руководители стали выпускать ту продукцию, которая была более выгодна. Зная зависимость руководителя, люди начали диктовать уровень оплаты труда, а самое главное, в результате этого сильные руководители отошли от предприятий. Украина, став независимой, эту норму отменила, но ущерб был нанесен огромный.

К негативам я отношу и период декретотворчества. В 1992 году Верховная Рада предоставила право премьер-министру Леониду Кучме выдавать декреты, которые имели силу закона. И на основании таких декретов началось разгосударствление – сначала массовая аренда, а потом и приватизация. При этом, начиная с первого дня независимости Украины до 2005 года, не было проведено самое главное - инвентаризация государственной собственности.

То есть инвентаризация была проведена только в 2005-м?

Да. И это случилось по моему распоряжению. Был создан реестр государственной собственности как по отраслевым, так и по территориальным принципам. Но это была уже инвентаризация остатков того, что осталось. Фактически приватизация была поделена на два этапа. Первый этап - это была ваучерная приватизация. Она проводилась путем шулерства и вхождения в доверие.

«Шулерство» было, когда на 20 млрд. долларов выпустили приватизационные сертификаты, при этом даже не подсчитали общий баланс имущества. А потом начали у людей скупать, и кто скупил эти ваучеры, стал хозяином заводов-пароходов, кто продал – потерял все.

Из 20 млрд. долларов, на которые были выпущены приватизационные сертификаты и компенсационные жилищные чеки, только 4 млрд. было вложено в производство. Все остальное было скуплено на базаре, и они должны были выйти через Закон об электронном учете ценных бумаг на внешний рынок. Только мне одной известно, сколько всего пришлось пережить, чтоб не прошел их вариант. А сопротивление было сильное – если учесть, что собирались подписи под отставку спикера для того, чтобы провести законопроект. Но «югославский вариант» был сорван.

А что за вариант?

Как было в Югославии: пришли к власти правые, запустили приватизационные сертификаты, ценные бумаги, через электронную систему выбросили их на внешний рынок. Международные транснациональные корпорации все их скупили, и государству нужно по этим акциям платить по международным обязательствам.

И чем это закончилось?

Людям стало плохо жить, приходят левые к власти, а у них счет. Левые отказались, в результате шла бомбежка. Вот и все. Просто нужно понимать: в Украине с 1991 года шли военные действия. Только в период войны стреляют пушки и танки, а в Украине в это время были другие инструменты в виде ваучеров, ОВГЗ, приватизационных, компенсационных чеков, при помощи которых уничтожались предприятия, которые могли стать конкурентом на внешнем рынке. А самой большой аферой был Указ о распределении земли по земельным сертификатам.

Шла и внутренняя война. Уничтожались предприятия, которые могли составить конкуренцию предприятиям олигархов. Цифры говорят сами за себя: 49% всех предприятий после приватизации вообще остановлены и не работают. Фактически они уничтожены. Уничтожены в нарушение п.1 Закона Украины «О приватизации государственного имущества», принятого еще в 1992 году, согласно которому собственники приобретали объекты «…з метою підвищення соціально-економічної ефективності виробництва». Таким образом, все остановленные предприятия, даже те, которые продавались за ваучеры, без инвестобязательств, могут быть возвращены в госсобственность, так как собственник нарушил п.1 вышеупомянутого Закона.

Но была и денежная приватизация?

Денежная приватизация была после принятия программы приватизации в 2000 году. Главный ее смысл: прибыльные предприятия - «дяде», а все, что хуже, оставить государству. А потом через процедуру банкротства забрать все. Для государства она тоже ничего хорошего не принесла.

К примеру, если взять приватизацию энергетики, то это фактически приватизация кассовых аппаратов и рубильников. Потому что инвестиционные обязательства при этом выписывались всего на шесть месяцев. Это очень важно, поскольку государство контролирует приватизацию только на срок выполнения инвестобязательств. Если срок закончился и сняли с контроля, то уже государство практически не имеет влияния на предприятие. И что получилось? До приватизации цена на электроэнергию была 4,7 копейки, после приватизации – 16-23 копейки. И владельцы неустанно твердят об убыточности тарифа. Но обратите внимание: энергетика приватизирована – произошла ли замена проводов, столбов? Сейчас проблема – некоторые руководители, главы администраций обращаются и говорят: «До села некому отремонтировать электропровод». А в обязательствах ничего этого нет.

Более того, когда мы начали проводить инвентаризацию, увидели: покупали заводы, но забывали за них деньги заплатить.

Приведите пример.

Так произошло с Ильичевской птицефабрикой в Одесской области. Ее купил брат народного депутата Юрия Кармазина, но «забыл» уплатить в бюджет 3,5 млн. грн. Сейчас эта птицефабрика возращена государству. Но были и другие способы увода госсобственности. В частности путем создания совместных предприятий.

Так же незаметно в свое время в частных руках оказалось 18% крупнейшего предприятия - «Укртатнафты». И только решением Страсбургского суда в 2009 году этот 18%-ый пакет акций возвращен государству.

Не менее скандальная история сложилась и по «Ориане». Указом президента было создано СП «Ориана». Государство должно было внести в уставный фонд имущественный комплекс, который оценили в 662 млн. грн. В свою очередь российская компания, принадлежащая Аликперову, должна была внести деньги - 662 млн. грн. Но они заплатили только 100 млн. А на 562 млн. выпустили какие-то ценные бумаги, не зарегистрированные ни в Комиссии по ценным бумагам Украины, ни в Комиссии по ценным бумагам Российской Федерации. Когда мы начали проверять, то уставный фонд фирмочки, которая зарегистрирована в квартире, составил 20 тыс. долларов.

Но на этом проделки Аликперова не заканчиваются. Его компания в 2000 году получает кредит под гарантию правительства Украины в размере 170 млн. евро. В 2001-м получает вторую гарантию правительства на кредит в размере 20 млн. немецких марок. В результате Аликперов деньги прикарманил, а Украина выплачивает его кредиты. Но самое главное другое – путем дополнительной эмиссии у государства осталось 48% «Орианы».

Итого: кредит повесили на государство, деньги не заплатили, завод увели.

 Можно ли было избежать ошибок при проведении приватизации?

Можно было избежать ошибок, если бы при продаже предприятия (неважно, за какую цену) четко прописывались социальные и инвестиционные обязательства. Это давало бы возможность контролировать предприятия как Фондом госимущества, так и органами местного самоуправления. Более активную позицию должны были занять профсоюзы.

Но в этом никто не был заинтересован. Обратите внимание – программа приватизации принята в 2000 году. В первой ее статье указано, что она действует три года. А в переходных положениях написано: «до принятия новой». Уже 11 лет действует старая программа приватизации, и ничего не вносится. Ни одного изменения. Несмотря на то что программу все критикуют. А почему не вносится? Потому что хочется, чтобы была мутная вода. Каждый капиталист меряет на себя кафтанчик имущественный, и смотрит: что хапнул, а что - не успел. И никого не волнуют государственные интересы.

В 1994 году, выступая с трибуны Верховной Рады, я говорила: уважаемые, перед тем как идти на приватизацию, давайте мы сядем, посчитаем имущество. Для обеспечения экономической безопасности мы напишем перечень казенного имущества, которое обеспечивает экономическую, энергетическую безопасность государства. Посмотрим по отраслям, какие отрасли должны идти на приватизацию. Что в рамках отрасли оставить в руках государства, что передать в коммунальную собственность? И тогда уже выработаем соответствующие механизмы. Даже тогда, когда я все это предлагала, ничего не было сделано.

В 2005 году на открытом конкурсе за большую цену была продана «Криворожсталь». Экспертами это однозначно оценивается как положительный факт, способствовавший улучшению инвестиционного климата в стране. Но Семенюк, судя по всему, иначе смотрит на эту ситуацию?

Я всегда была против продажи «Криворожстали». И первой, и второй. Почему так? Это предприятие стратегическое, и это не просто красивое слово. Криворожсталь должна была оставаться в государственной собственности только потому, что она решающе влияет на ценообразование на металлопродукцию в стране. А это и машиностроение, и то же жилье, в стоимости которого металлопродукция занимает значительное место. И эти рычаги перешли от государства к частному собственнику. В результате тысячи людей пожизненно увязли в ипотечных кредитах, потому что из-за повышения цен на продукцию Криворожстали, стремительно выросли цены на жилье. Все радовались, что так дорого продали Криворожсталь, но заплатили за это на самом деле тысячи простых украинцев, и будут платить еще многие годы. В каждой отрасли государство должно оставлять за собой хотя бы одно предприятие, которое позволяло бы ему влиять на ценовую политику.

Но в 2004 году Криворожсталь выставляют на приватизацию. В это время я была главой специальной контрольной комиссии. Условия конкурса были выписаны на 6 месяцев. Никаких социальных гарантий. Это во-первых.

Теперь о том, что делала я. Как только объявили приватизацию «Криворожстали» в 2004 году, я собираю членов Контрольной комиссии для обсуждения. Но кворума нет. Выступить на пленарном заседании не дают. Еду на завод. Там собираю профсоюзы, трудовой коллектив, но поддержки с их стороны не получаю. Тогда я как физическое лицо иду в суды. С 31 мая до 31 декабря 2004 года я прошла 21 суд. В одном отказывали - шла в другой. Уже будучи руководителем Фонда госимущества, возвращаю объект в руки государства.

Часть 2

Правда, нужно отдать должное Виктору Пинчуку. Приходит он ко мне и говорит: Валентина Петровна, я согласен, чтобы деньги мне сейчас не возвращали, но не продавайте завод, оставьте в руках государства. Он готов был подписать бумаги о том, что деньги ему вернули через 5 -10 лет. Я иду с этим предложением к Ющенко. Выношу этот вопрос на заседание Кабинета министров. Но Тимошенко слушать этого не хотела. Да, «Кривожсталь» продали, но моей подписи под приватизацией нет.

Так что плохого в прозрачной и открытой приватизации «Криворожстали»? Ведь завод не украли, деньги заплатили.

О какой прозрачности идет речь? Ведь нарушены условия конкурса! Рассказываю. При продаже «Криворожстали» были выписаны инвестиционные обязательства. Однако новый собственник стал их игнорировать. Так, Миттал в 2006 году не захотел поднимать людям зарплаты. Хотя парламент повысил минимальную оплату труда и все должны сделать перерасчет. И зарплату увеличили только под моим давлением. В 2007 году Миттал не хотел выплачивать 13-ую зарплату. Но сделал это после угрозы забрать предприятие. Был у них объект, за пользование которым Миттал должен был заплатить государству дивиденды. Но приходит ко мне его представитель и говорит: «Валентина Петровна, у нас сейчас нет денег, может, мы дивиденды по частям заплатим и людям мы тоже постепенно будем выплачивать».

Но ему я сразу сказала: если завтра к 11 часам не будут перечислены дивиденды, заплатишь в три раза больше - штраф вместе с пеней. И заплатил.

Но потом события разворачиваются очень интересно. В 2008 году премьер Юлия Тимошенко дает мне поручение – пересмотреть условия конкурса в связи с кризисом. Я написала письмо Тимошенко: а почему только Митталу смягчить условия? А для остальных кризиса нет?

В 2008 году мы проверили как выполняются обязательства. Результаты шокировали: цеха новые не построили, реконструкцию не провели, очистные сооружения не сделали. Выносится вопрос на заседание специальной контрольной комиссии во главе с коммунистом Мармазовым. И коммунист Мармазов рассказывает на заседании комиссии, что Семенюк давит самого лучшего инвестора в Украине. Более того, при помощи коммуниста Мармазова ставится вопрос об увольнении главы госимущества и 26-го декабря меня увольняют, потому что я отказалась переписывать условия конкурса.

В 2009 году в феврале условия конкурса переписываются. И что пишут? В соответствии с законом об охране труда, должно выделяться 0,6% от реализованной продукции на технику безопасности. В новых условиях записали – 0,6% а от чистого дохода. Понятное дело, что чистый доход у Миттал резко упал.

Идем дальше. Ранее профсоюз должен контролировать оплату труда. Теперь эту норму выбросили. Должна быть проведена реконструкция второго, третьего, четвертого, пятого, восьмого цехов, проведена модернизация очистных сооружений. Это все теперь не нужно делать. Когда приватизировали предприятие работало 54 тыс.человек, а сегодня работает 36 тыс. И судя по всему, сокращения не закончились.

Валентина Петровна, а не завышены ли у Вас требования к криворожскому предприятию? Не уверен, что отечественные олигархи столь хорошо выполняют инвестобязательства и занимаются модернизацией своего производства.

Да, такая проблема существует. Но к многим предприятиям нельзя предъявить претензии, поскольку не были выписаны эти инвестиционные обязательства. Это и есть самое большое упущенное проведенной в Украине приватизации. Именно так государство безвозвратно потеряло свыше 3 тысяч объектов. Многие из них стали банкротами – оборудование отправили на металлом, землю продали и т.д.

Что касается «Криворожстали», то благодаря моим усилиям, - эти обязательства были выписаны. И дело чести, чтобы инвестор их выполнил.

Судите сами, предприятием владеет один из самых богатых людей планеты. А в цехах вода ночью отсутствует. Чай перестали давать. В туалетах люди забыли, что такое туалетная бумага, и что такое вода. Медицинское обслуживание на самом низком уровне – вместо пяти врачей работает один и то в полсмены.

Откуда Вам известно такие бытовые детали?

Потому что я член профсоюза предприятия.

Пытались поговорить с руководством завода?

Да. Но управляющий, держа пальцы веером, заявил мне: не исполняли и исполнять не будем, вы слишком многого хотите, это очень затратно». Я думаю, что он еще пожалеет об этом. В 2010 году я подала ряд исков в суды о возращении «Криворожстали» государству.

Ведь не построены очистные сооружения, которые по условиям конкурса должны быть построены, не выполняются социальные обязательства и предприятие является одним из самых экологически опасным в Днепропетровской области.

Кстати, когда инвестиционные обязательства Митталу снизили, то его состояние возросло сразу на несколько миллиардов и составляло 22,8 млрд. долларов. За 2010 год он стал еще богаче на 10 млрд. долларов. В 2010 год он возглавил список миллиардеров Европы!

Власть окажет Вам поддержку?

Это вопрос не ко мне. В 2010 году на основании моих жалоб Генпрокуратура подала иск в суд о возращении предприятия государству. Однако потом резко отозвала.

Но я знаю одно - условия конкурса переписаны незаконно и не утверждены постановлением Кабинета министров. Все сделано на основании коррупционного указания Тимошенко. Поэтому у меня есть большие шансы заставить менеджмент выполнять условия конкурса. На сегодня любой инвестор в мире может также подать в суд на государство Украина на основании того, что на нынешних «переписанных» условиях» он тоже мог бы принять участие в том же конкурсе. Ведь Тимошенко втихаря простила Митталу несколько миллиардов инвестиций.

В отличие от конкурса по «Криворожстали» другой крупный меткомбинат был приватизирован бесплатно. Принят закон, по которому предприятие передали в руки трудовому коллективу. Теперь завод оказался у Ахметова. Социалисты изначально поддерживали гендиректора завода Владимира Бойко. Он даже был депутатом по спискам СПУ. Не сожалеете о том, что всячески помогали такой приватизации?

Изначально идея была прекрасная. Был принят закон об особенностях приватизации завода Ильича, в котором была предусмотрена коллективная форма собственности. Но самое большое упущение, которое было сделано потом: активы так не были поделены между трудовым коллективом и не зафиксированы регистратором. А фактически Владимира Семеновича Бойко подставили его заместители. Он дал им генеральную доверенность и они перевели активы на свое усмотрение.

Несмотря на это, нужно отдать должное Бойко: он очень много денег тратил на объекты социальной сферы и на развитие сельхозпредприятия. Это был его очень прекрасный порыв. Он больше занимался этим, и не уследил, как произошла переуступка обязательств. Ведь фактически получилось так – завод он приватизировал, а сырьевую базу, рудники, они были в руках других инвесторов. Можно иметь завод, но не имея сырья, ты ничего не сделаешь.

Но по факту получается, что завод оказался не в руках трудового коллектива, а в частных руках. При этом государство не получило ни копейки. Не собираетесь возвращать предприятие государству?

Для этого нужны законы. Как в Англии, США, есть законы и о реприватизации, о национализации. В 2002 году я, кстати, была автором законопроекта о реприватизации. Но Кабмин Тимошенко не поддержал его. Но, чтоб нравиться народу на Майдане, людям клятву давали, что его примут.  

При Вас были неоднократные попытки приватизировать Одесский припортовый завод. Что в этой эпопеи было не так?

При Вас – это значит, что я была председателем Фонда, но вовсе не инициатором приватизации ОПЗ. Давайте расставим акценты. Тимошенко все у нас говорит об открытости. И как раз свою открытость она показала на примере продажи ОПЗ. Все просто: купил не тот – приватизацию отменили. Это показательный пример, так Тимошенко хотела продавать все объекты, включая и Лугансктепловоз. Зная истинные шулерские намерения Тимошенко, я и пыталась помешать этой приватизации. Не приватизировали ОПЗ – и Слава Богу. На самом деле его хотели забрать обычным шулерским способом – приватизацией через суды. Помните, как ОПЗ был выставлен на конкурс, а покупатели согласились уплатить за объект смешную цену. Так тогда разыгрывался такой сценарий. Юлия Тимошенко вышла бы к народу и сказала, что конкурс не состоялся. Но покупатель – а в нашем случае это был Игорь Коломойский – готов был пойти в суд и имел все шансы добиться положительного для себя решения. Дело в том, что, согласно норм судебного права и существующей судебной практики в Украине, покупатель не может нести ответственность за ошибки чиновника.

Суд вынес бы решение (а незасеянных Зваричей еще полно) о том, что предприятие продано, и глава ФГИ будет обязан подписать договор.

Прогнозируя неизбежность такого сценария, я начала бить в колокола. Написала открытые письма всем, включая президента Ющенко и главу СБУ Наливайченко. И это сработало. Атаку отбили, правда, долго еще не возвращали залог.

Приватизации «Луганстепловоза» еще одна яркая страничка в истории Украины. Она уже перевернута или к ней будут возвращаться?

Не буду загадывать наперед. Одно скажу – мои действия перед заводчанами абсолютно честные. А началось все с того, что в 2005 году приходит ко мне Константин Жеваго и кладет на стол решение суда о покупке «Луганстепловоза в 2001 году по цене 43 млн. грн. Я отказываюсь выполнять решение суда. Звонят мне из Секретариата президента, со Спецкомиссии по приватизации с требованием выполнить решение суда и отдать завод за 43 млн. грн. Игнорирую звонки. Тоже подаю в суд и выигрываю дело.

Предприятие фактически банкрот. Приезжают представители трудового коллектива и просят выставить предприятие на продажу. Я выписываю условия конкурса таким образом, чтобы на предприятие пришел профильный стратегический инвестор. Он обязан был вложить только в модернизацию завода свыше 300 млн. долларов, погасить долги по зарплате и налогам, и выполнить еще целый ряд условий объемом в миллиарды.

Конкурс состоялся. Завод покупает ««Трансмашхолдинг». Предприятие начало работать.

Однако вокруг завода начинаются новые игрища. Во время премьерства Тимошенко через суд возвращают завод и останавливают. И через некоторое время снова выставляют на конкурс. Но продают предприятие за 51 млн. долларов, в то время как я продала его по цене 58 млн. долларов. То есть продали себе в убыток. Более того, «Трансмашхолдинг» подает в суд и требует с Украины дополнительно вернуть 60 млн долларов. Но самое главное, что условия конкурса были переписаны – исчезли требования о модернизации завода, а это опять-таки миллиарды гривен, профсоюзы лишены права влиять на менеджмент и т.д. Очевидно, что завод готовили под посредников, чтоб те в свою очередь пустили его под нож. Свой, отечественный производитель, невыгоден. Судите сами. У нас тут конкурс без обязательств, и премьер Тимошенко едет в Корею и подписывает соглашение о поставке в Украину тепловозов. Их должны поставить на предприятие Тигипко, которое займется крупноузловой сборкой. Профильное предприятие в Луганске, на котором работают 27 тысяч рабочих, остается без заказов. Но это не все. Контракт с корейцами предусматривает штрафные санкции для Украины, если мы не станем закупать их паровозы. В принципе, в этом суть всей возни вокруг предприятия – уж очень хотелось его остановить. Поэтому к корейским соглашениям Тимошенко есть очень много вопросов, и за эти действия по подрыву деятельности отечественного завода она должна ответить.

Судя по всему с Тимошенко Вам работалось не легко? А как с остальными?

Надо разделять – нелегко и неконструктивно. С Тимошенко было как раз неконструктивно, непрофессионально. Это хуже всего, когда мыслят не по работе, а переходят на личности. Были трения с премьер-министром Ехануровым, работа с премьером Януковичем началась со встречи, на которой пришлось расставить все точки над «і» и дальше придерживаться правил. Но это были рабочие моменты. И, например, Янукович ни один документ не пропускал, если не было моей подписи. Были случаи, когда Янукович защищал меня от давления со стороны некоторых видных «регионалов». После вмешательства Виктора Федоровича они перезванивали мне и извинялись. Фамилии называть не буду.

А вот Тимошенко неоднократно угрожала посадить за невыполнение ее коррупционных поручений. Вызывали в Кабмин и в присутствии заместителей Генпрокурора, в частности Виктора Кудрявцева, на пальцах рассказывали, что они могут сделать со мной.

И не испугались?

Нет. Когда идешь на такую работу, то нужно быть готовым ко всему.