ЗЕРКАЛО Запорожья

Среда, 15 августа 1990 года, расколола жизнь миллионов советских людей, преимущественно молодежи, надвое - до гибели Виктора Цоя и после. Всенародная скорбь по этому поводу сравнима лишь со смертью Владимира Высоцкого.

У одной моей знакомой девушки минувший “юбилейный” понедельник вызвал «моральный шок». Она клацала телевизор и нарвалась на шоу «Индекс популярности» по Муз-ТВ. Людям на улицах Москвы показывали фотографию Виктора Цоя и просили опознать изображенного на фото человека. Среди прозвучавших ответов: «китаец какой-то», «чурка», «актер», «Джеки Чан», «девушка из фильма «Дом летающих кинжалов»...

Собственно, на этом, в самом начале, можно и закончить разговор о той «молодой шпане, что сотрет нас с лица земли». Гораздо более удручает меня в такие памятные даты то, что уже стерлись последние общие черты, роднившие меня с новыми поколениями «неформального мира». То ли во мне стерлись, то ли в них - неважно. Сейчас я понял, что ощущали старые рокеры начала или даже конца восьмидесятых годов, сталкиваясь году этак в 92-м с 14-летними начинающими «киноманами» вроде меня. Наверное, музыка Цоя умерла вместе с Ним, и я так никогда и не слышал истинного звучания «Кино», не сделал свежего глотка вместе с теми, кому было душно «во время великих перемен». Я вошел в реку Его творчества уже гораздо ниже по течению и удалялся все дальше и дальше от Истока. Я не могу помнить ничего более раннего, чем то место, где я окунулся в эту гладь. Вокруг меня становилось все меньше людей, плывущих от Начала, а прибывающих каждый год было меньше, чем тех, кто уходит. К тому же прибывающие помнили все меньше и меньше меня. И сегодня я, похоже, остался один из себе подобных в этом течении. Почему я задержался здесь? Что я здесь делаю? Я просто не хотел взрослеть. И мне удавалось обманывать естественное течение жизни довольно долго. Дольше, чем большинству, если не всем, из вошедших в эту реку вместе со мной. Но я достиг своей “точки возврата”.

Сегодня я покинул эту реку.

15 августа 2005 года, Владимир НОСКОВ